Андрей Рего избран Председателем Правления Национальной платежной ассоциации

Андрей Рего, Директор департамента регуляторной политики и организации взаимодействия с федеральными органами власти МТС возглавил Национальную платежную ассоциацию.

Глубокая экспертиза А. Рего в антимонопольной проблематике и вопросах развития конкуренции, а также в построении бизнеса на стыке нескольких смежных рынков – телекоммуникации, ИТ, финансов - наиболее точно отвечает задачам и вызовам, с которыми предстоит работать Ассоциации как активному участнику процессов развития регулирования платежной отрасли, а его большой разноплановый управленческий опыт позволит вывести деятельность Ассоциации на качественно новый уровень.

Андрей Рего также являлся Председателем Генерального совета Ассоциации антимонопольных экспертов.

«Развитие конкуренции в сфере платежей, создание условий для широкого использования отечественных платежных решений международными технологическими платформами как минимум при оказании услуг российским потребителям, а также широкий круг вопросов развития платежных услуг в экосистемах – среди основных приоритетов нашей деятельности», - подчеркнул Андрей Рего в ходе обсуждения стратегии развития деятельности НПА.

Первый объединенный ПЛАС-Форум откроет бизнес-календарь 2021 года!

Как известно, Правительство Москвы в рамках предотвращения дальнейшего распространения коронавирусной инфекции ввело новые ограничения – до 15 января 2021 года в столице отменяются все массовые культурные, выставочные, просветительские мероприятия. В связи с этим Оргкомитет ПЛАС-Форумов принял решение о переносе мероприятий, запланированных до конца нынешнего года.

Первый объединенный ПЛАС-Форум «Платежный бизнес 2020» и «Банковское самообслуживание, ритейл и НДО» откроет программу бизнес-событий 2021 года! Мероприятие пройдет 26–27 января в московском отеле Radisson Slavyanskaya Hotel & Business Center.

С подробной информацией и условиями участия можно ознакомиться в презентациях:

ECOM: https://plus-forum.com/images/forums/2020/ECOM_Agenda_2020_RUS.pdf

CASH: https://plus-forum.com/images/forums/2020/cash2020-agenda-rus.pdf

В рамках ПЛАС-Форума «Платежный бизнес 2020» мы обсудим:

• Банковская розница в коронавирусных реалиях

• Digital-банкинг 2.0

• Цифровой рубль – платежный инструмент ближайшего будущего

• СБП. Состояние. Перспективы. Влияние на эквайринг

• Биометрия и удаленная идентификация

• Open Banking и Open API

• BigTech vs FinTech

• Киберугрозы. Стандарты ИБ для финансовых организаций

• Финансовые маркетплейсы

• Customer Experience в цифровую эпоху

• Lifestyle-банкинг

• Киберспорт – новый платежный сегмент

• Банковское обслуживание для СМБ и самозанятых

• Онлайн-фискализация

• Мобильные платежи

• Роботизация и автоматизация ДБО

• Блокчейн и криптовалюты

• Искусственный интеллект. Машинное обучение. Большие данные

• Рынок МФО – вчера, сегодня, завтра

• Эквайринг в транспортных проектах

• и другие темы

В рамках ПЛАС-Форума «Банковское самообслуживание, ритейл и НДО» мы обсудим:

• НДО в современных реалиях. Итоги 2020. Перспективы

• Стратегия и тактика НДО. Банки и государство.

• Перспективные модели работы банка с наличностью

• Монета в банках и торговой рознице

• Позиционирование отделений

• Customer experience. Новая роль отделений и сетей устройств самообслуживания

• Развитие платежной инфраструктуры. Мировые практики

• Роботизация и автоматизация бизнес-процессов

• Cash-менеджмент с использованием технологий Big Data

• Инкассация и обработка наличных.

• Банки и ритейл. Новые схемы взаимодействия

• Диджитализация НДО

• Физические и кибератаки на инфраструктуру НДО

• Страховая защита в НДО и самообслуживании

• Эволюция банкоматного бизнеса в диджитал-эпоху

• и другие темы

В числе наших спикеров:

• Сергей Путятинский, заместитель председателя правления, МКБ Банк

• Роман Романенко, заместитель председателя правления, Московский Индустриальный банк (МИнБанк)

• Инна Емельянова, директор департамента эквайринга, Банк Русский Стандарт

• Дмитрий Колесников, директор по развитию инновационных сервисов, НСПК

• Виктор Достов, председатель, Ассоциация участников рынка электронных денег и денежных переводов (АЭД), главный научный сотрудник СПбГУ

• Алексей Голенищев, руководитель Дирекции предотвращения кибермошенничества, Альфа-Банк

• Элина Сидоренко, директор Центра цифровой экономики и финансовых инноваций, доктор юридических наук, профессор, руководитель рабочей группы Госдумы ФС РФ по оценкам рисков оборота криптовалюты

• Илия Димитров, общественный представитель уполномоченного при Президенте РФ по защите прав предпринимателей по вопросам цифровой экономики. Автор программных продуктов линейки «Seldon».

• Михаил Бижан, директор по разработке ИТ-решений, ОТП Банк

• Михаил Левашов, профессор РГУ нефти и газа (НИУ) им. И.М. Губкина

• Омар Ганиев, генеральный директор, компания Deteact

• Влад Бранин, директор по продуктам, Gett

• Вячеслав Дусалеев, генеральный директор. Экосистемы недвижимости «Метр квадратный» m2.ru (проект Группы ВТБ)

• Алексей Раевский, генеральный директор Zecurion

• Игорь Сухоставский, генеральный директор, Терминальные технологии

• Евгений Павлов, директор по продажам Bitfury в России и СНГ

• Александр Вураско, руководитель отдела анализа цифровых угроз компании Инфосекьюрити

• Ярослав Кабаков, директор по стратегии, ФИНАМ

• Николай Бутвина, исполнительный партнер, Gartner

• Виталий Копысов, директор по инновациям, СКБ-банк

• Сергей Портнягин, руководитель R&D (направление по исследованию и внедрению новых технологий), Райффайзенбанк

• Лилия Владыкина, аналитик, Euromonitor International

• Алексей Комолов, независимый эксперт по программам лояльности, экс-начальник Управления развития КР Халва

• и многие другие

Спонсоры ПЛАС-Форума «Банковское самообслуживание, ритейл и НДО 2020»

Глобальный спонсор: Гамма-Центр совместно с DoCash (Германия), Scan Coin (Швеция), Laurel (Япония), HYUNDAI MIB International (SBM, Южная Корея), SUZOHAPP.

Главные спонсоры: Deep2000

Партнеры: Дамаск, ЛАН-АТМ Сервис, Лантер, StrongPoint, Saga Technologies, ritm, SFOUR, Leta, Ekassir, BeltImpex, OKI, Europeum, АТМ Альянс, Unicum, BFS, GRG Banking, Bauflex.

Спонсоры ПЛАС-Форума «Платежный бизнес 2020»

Глобальный партнер: Mastercard

ПЛАС-Форум пройдет при поддержке АО НСПК (МИР)

Генеральный спонсор: QIWI

Главные спонсоры: Best2Pay, RBK Money, Thales, DNA Distribution, nadeks, MST Company

Партнеры: Скантек, ОСТКАРД, nCipher, Sunyard, Wuxi Juyao PlasticTechnology, Vepay, Shanghai SUNMI Technology Co. Ltd., Dataphone, PayMo, Фродекс, Dspread Technology (Beijing) Inc., Morefun, Wallarm, Электронное облако.

---

Регистрация

Стать Делегатом, Спикером или Спонсором, узнав обо всех преимуществах и вариантах участия, можно пройдя по ссылке: https://plus-forum.com/forum_2020/ecom/registration/

Выступить с докладом: https://plus-forum.com/register/

Стать партнером: https://plus-forum.com/register/

До встречи на Форуме!

---

По всем дополнительным вопросам обращайтесь:

Сопредседатель Оргкомитета ПЛАС-Форума Константин Гризов

+7 925 005 4 005

konstantin@plusworld.ru

Ценовая конкуренция и ценовое регулирование. Итоги круглого стола

21 октября состоялся первый из серии круглых столов, посвященных развитию и регулированию конкуренции. Представители ведущих профессиональных объединений финансовой отрасли, ФАС России, Минфина России обсуждали ценовую конкуренцию и ценовое регулирование, а также подходы к анализу конкуренции на финансовом рынке в целом.

Конкуренция на финансовых рынках является объектом регуляторного воздействия не только для антимонопольного органа, но и для финансового мегарегулятора. При этом анализ стратегических документов по вопросам развития конкуренции и также практики в данном направлении, по мнению рыночных экспертов, свидетельствует о том, что проблема регулирования конкуренции является дискуссионной, требует нахождения консенсуса между рынком и регулятором, в том числе с привлечением экспертного сообщества.

Принятие регуляторных решений во многом остается непрозрачным для участников рынка с точки зрения формализованных критериев применимости тех или иных мер, показателей, которые позволяли бы оценить предполагаемый эффект и фактическую эффективность применения мер. Кроме того, финансовая отрасль испытывает растущее давление со стороны законодателей, предлагающих введение все новых и новых регуляторных норм, совокупный возможный эффект для рынка от которых остается не изученным и не принимаемым во внимание. Все вместе это формирует существенную рыночную неопределенность, что потенциально может негативным образом сказываться на конкурентности финансовых рынков, а это, в свою очередь, противоречит задачам развития конкуренции, решаемым регуляторами.

Цель круглого стола состояла в том, чтобы на примерах из различных секторов финансового рыка продемонстрировать актуальность данной проблематики и предложить определенные шаги по организации общеотраслевого диалога.

Участники круглого стола

• Эльман Мехтиев, СРО «МиР»/СРО «НАПКА» - модератор

• Антон Арнаутов, Финтех Лаб

• Ян Арт, портал Финверсия

• Алексей Войлуков, Ассоциация банков России

• Виктор Достов, Ассоциация участников рынка электронных денег и денежных переводов

• Андрей Емелин, Национальный Совет Финансового Рынка

• Кирилл Косминский, Ассоциация операторов инвестиционных платформ

• Андрей Лисицын, РСПП

• Мария Михайлова, Национальная платежная ассоциация

• Роман Прохоров, Ассоциация «Финансовые инновации»

• Алексей Саватюгин, Счетная палата Российской Федерации

• Павел Самиев, ОПОРА РОССИИ

• Ольга Сергеева, ФАС России

• Иван Чебесков, Минфин России

• Павел Шуст, Ассоциация участников рынка электронных денег и денежных переводов

Выводы по итогам круглого стола

1. Представители ФАС России и Минфина России в ходе дискуссии подтвердили, что развитие конкуренции как механизм развития рынка является в их понимании приоритетной задачей регулирования. Отступление от принципов конкуренции при принятии регуляторных решений является исключительным шагом и допустимо только в тех случаях, когда установленная цель не может быть достигнута никаким иным способом.

2. Участвовавшие в дискуссии эксперты и представители регуляторов разделяют видение проблем конкуренции финансового рынка, во многом обусловленных ростом рыночной доли государственных и квази-государственных финансовых институтов и компаний. При этом эксперты обращают внимание, что создание регулятором «инфраструктурных» компаний и проектов в целях решения данных проблем ведет скорее к их усугублению, так как законодательное закрепление обязательного участия\использования этих инфраструктур для всех участников рынка превращает эти «проекты» из средств решения проблемы в новые «цели», ради достижения которых и осуществляется отступление от принципов конкуренции.

3. Регуляторный инструментарий развития конкуренции требует значительной доработки как в части анализа состояния рынка и проблем конкуренции, так и в части критериев отбора и применения отдельных инструментов регулирования. Применяемые в настоящее время регуляторами походы к предрегулятивному анализу целевого рынка и проектируемой модели регулирования отличается узким фокусом, недостаточной глубиной, слабой вовлеченностью профессиональных объединений и недостаточным развитием контуров обратной связи в части учета или причин неучета предложений участников рынка, что в совокупности приводит к проблемам с эффективностью и достоверностью оценки возможных результатов регуляторного воздействия. При этом при выборе инструментов регуляторного воздействия наблюдается тенденция к приоритету непосредственного участия регулятора в рынке вместо создания рамочных условий в целях стимулирования активности участников рынка.

4. Требуется усиление роли взаимодействия между регуляторами и общественной экспертизы при принятии регуляторных решений, законодательной работе. Существующие инструменты на практике часто не позволяют экспертам, участникам рынка и общественным объединениям содержательно участвовать в данной деятельности. Необходим уход от формализованных структур в сторону сетевых способов организации диалога сторон, заинтересованных в решении тех или иных рыночных проблем.

5. Требуется повышение прозрачности процедур принятия регуляторных решений, для чего помимо публикации стратегических документов регулятора необходим регулярный мониторинг их структуры и содержания в целях отражения:

• Формализованных критериев отбора и применения отдельных инструментов решения регуляторных задач, в том числе ценового регулирования;

• Детального и мотивированного анализа возможных результатов регуляторного воздействия;

• Выполнения долгосрочных целевых показателей развития конкуренции как индикаторов, позволяющих измерить степень достижения поставленных целей с помощью регуляторных инструментов.

Отдельные тезисы участников круглого стола

Ольга Сергеева, описывая текущее состояние конкуренции на финансовом рынке, отметила, что «во многих сегментах этот рынок… характеризуется высокой концентрацией, высокой долей государственного участия, значительным отрывом лидеров от ближайших конкурентов… одни финансовые организации поставлены в преимущественные условия по сравнению с другими финансовыми организациями».

Необходимость давать доступ на рынок некрупным игрокам как важную задачу для Минфина России обозначил Иван Чебесков. Данный тезис поддержал Алексей Войлуков, указавший, что «до сих пор размер банков и их капитал имел решающее значение» для участия в госпрограммах и для доступа к госсредствам, «и поэтому там были одни и те же игроки, что совершенно неправильно для конкуренции».

Павел Самиев в качестве значимого барьера выхода на рынок для региональных и некрупных игроков в различных сегментах назвал то, что институты развития также выполняют и функции коммерческих банков. «Это очень сильное давление на конкуренцию. Это искажение конкуренции». Также создаются искусственные барьеры, когда для доступа, например, к средствам для кредитования малого бизнеса необходимо иметь опыт работы в подобных программах. «… Размывание роли малых банков, в том числе, региональных в этом процессе, это прямой удар по конкуренции. Это болевая точка, ее стоит обсуждать очень широко». Одним из барьеров является, как добавил Кирилл Косминский, также сложность или невозможность подключения и работы некрупных финансовых организаций, новых институтов финансового рынка к государственным информационным системам.

Иван Чебесков отметил приоритетность развития конкуренции в качестве инструмента развития рынка. «Мы смотрим на регулирование в нашей сфере деятельности, на финансовых рынках как раз с точки зрения того, чтобы развивать эти рынки… конкуренция – один из таких рычагов развития». Цифровизация, по его словам, ставит в этом смысле перед регуляторами новые вызовы, требуя нахождения баланса между внедрением инноваций и сохранением конкуренции для игроков различного размера.

По мнению Павла Самиева вызовом для регулирования является перспектива появления экосистем, которые займутся оказанием нефинансовых сервисов вместе с финансовыми. Вызовом является «все сразу – и качество продаж, и информирование клиентов, и конкуренция, недопуск кого-то из провайдеров в экосистему, и тарификация». Важно, что все эти вопросы пока не имеют готовых решений. «Ни один регулятор в мире пока не ответил, как можно регулировать экосистему. Это колоссальнейшей вызов».

Оценивая перспективы развития рынка финтеха, Антон Арнаутов отметил, что ожидавшегося бума финтех-стартапов в результате представленных, в том числе регулятором, инициатив и проектов пока не наблюдается, и, даже напротив, сегменту скорее грозит монополизация со стороны крупных игроков. Это может привести к тому, что, не испытывая давление конкурентов, крупные игроки начнут оптимизировать предлагаемые ими продукты и «нами любимые бесплатные и прочие сервисы могут лечь под нож оптимизации».

Эффективность борьбы мегарегулятора с монополизацией рынка затронул также Алексей Саватюгин. По его мнению, наблюдаемая в настоящий момент борьба с «олигополией частных компаний с помощью создания государственных экосистем» является также своего рода монополизацией, а не развитием конкуренции. Показателем «стагнации рынка с уменьшением количества его участников и повышением концентрации» может служить отсутствие новых банковских лицензий, лицензий профессиональных участников рынка ценных бумаг.

При этом особенностью регуляторной ситуации является то, как отметил Павел Шуст, что финансовый мегарегулятор, реализуя собственные проекты, «в некоторой степени становится рыночным игроком», и при этом устанавливает правила для отрасли, активно участвуя в законодательном процессе. «Возможно, нужно подумать о том, каким образом разделить эти потоки принятия решения у регулятора, которые касаются влияния на рынок, регулирования, создания инфраструктуры».

Касаясь темы новаций в законодательстве, Алексей Войлуков указал на нарастающее стремление «всё чаще … обязать банки оказывать услуги бесплатно, одновременно с этим вводя всё новые требования по совершению большего количества обязательных операций по самым различным направлениям». При этом не учитывается, что банки – коммерческие организации, работающие ради получения дохода и прибыли, а не для исполнения функций госструктур.

Виктор Достов в рассуждении о применении тарифного регулирования отметил важность наличия четкой описанной процедуры его применения. «В этой процедуре должно быть записано, какая проблема решается, какой пласт проблем допускается решать при помощи тарифного регулирования, масштаб, актуальность. Обязательно должен быть анализ на наличие альтернативного решения. И, что очень важно, каков критерий прекращения. Такое регулирование, по умолчанию, на наш взгляд, не должно быть бессрочным». Андрей Лисицын добавил, что «любое тарифное регулирование приведёт к тому, что мы получаем в конечном итоге монополизацию, поскольку умирают игроки, неспособные работать долгое время на низких тарифах, на низкой окупаемости; в конечном итоге влияние нас как потребителей на соответствующие сегменты финансового рынка становится неэффективным».

Роман Прохоров отметил позитив в опыте введения регулирования ставок эквайринга на период пандемии, так как теперь в диалоге с регулятором можно опираться не только на результаты подобных мер в США и ЕС, но и на реальную отечественную практику. Для этого необходимо тщательно «проанализировать, к каким реальным результатам эти ограничения привели для того, чтобы у нас был материал для мотивированного общения с регулятором по этой теме». Радикальным шагом в сторону формирования более конкурентной ситуации, в том числе и для небольших финансовых компаний, по его мнению, было бы введение обязательного открытия API. Важным способом повышения уровня мотивированности диалога с регуляторами является выстраивание механизмов саморегулирования, которые позволяли бы принимать отрасли превентивные решения. Такие решения можно будет демонстрировать регулятору как эффективный по мнению отрасли способ достижения анонсируемых регулятором общественно полезных целей.

Фундаментальной проблемой регулирования ставок эквайринга, по мнению Марии Михайловой, стала правовая неопределенность самого понятия «эквайринг». В результате объектом регулирования становится, по сути, не четко описанная определенная деятельность, а взаимоотношения торговца и эквайрера в целом в рамках любых бизнес-моделей, любого набора услуг, любого способа ценообразования.

Дискуссионным моментом, требующим тщательной экспертной оценки, является методология рыночного анализа и выбора инструментов регуляторного воздействия, изложенная в стратегии развития конкуренции Банка России. В частности, это такие моменты, как соответствие задачам развития конкуренции заложенных в стратегию узкого понимания потребителя финансовых услуг и сегментации рынка, определение целей и целевых показателей их достижения и т.д.

Необходимость развития рыночной экспертизы регуляторных решений являлась общим тезисом всех участников круглого стола. Как обобщил Андрей Емелин, «то, что … может стать результатом нашего обсуждения, – мы остро нуждаемся в развитой системе общественного контроля за тем, что происходит в нашей регуляторной сфере; а наша с вами задача как объединений – доносить до регуляторов определённые подходы, оценки, и еще более важная задача – обеспечить, чтобы эти оценки принимались во внимание и учитывались при принятии регуляторных решений».

«Поиск оптимального решения – это и задача регулятора, и, конечно, на наш взгляд, такую задачу решать без участия рынка было бы неправильно и просто невозможно», отметила Ольга Сергеева.

Полная стенограмма

Примечание: текст в адаптированной для удобства чтения редакции; отдельные тезисы были дополнены спикерами в процессе подготовки данного материала.

Эльман МЕХТИЕВ: Добрый день, коллеги. Это первый круглый стол из серии экспертных круглых столов по вопросам развития и регулирования конкуренции. Мы видим, с одной стороны, всё больше и больше регулирования, с другой стороны, всё меньше и меньше конкуренции.

В действительности, да, это важная тема – конкуренцию нужно регулировать. И нет, не всякое регулирование может устраивать участников рынка. Тем более в случаях, когда один бизнес заявляет, что хочет заработать за счёт того, чтобы другому бизнесу запретить взимать комиссии. Это простая история, которая, казалось бы, всем известна, но когда в дело вмешивается политика, то оказывается, что регулирование работает, но не так, как хотелось бы, даже тем самым политикам. И поэтому мы решили, что нужно провести цикл публичных обсуждений.

Чтобы получились действительно обсуждения, а не пиар или продвижение чей-то одной точки зрения, они пройдут без непосредственных участников рынка. Мы не против того, чтобы банки, платежные системы или еще кто-то в этом участвовал. Однако мы посчитали, что начать лучше с того, чтобы беседовали люди, которые представляют, защищают и продвигают интересы рынка, но сами участниками рынка не являются. Поэтому это будет, с одной стороны, разговор тех, кого знает рынок, с другой стороны, тех, кто знает рынок, разговор в прямом эфире.

Сегодняшний круглый стол о том, как нужно анализировать конкуренцию на финансовом рынке. Конечно же, мы затронем вопрос, что такое ценовая конкуренция, ценовое регулирование и какими нам бы хотелось их видеть, или что не так с уже имеющимся регулированием.

Второй круглый стол мы планируем провести в ноябре. Он будет посвящён вопросам признаков и критериев недобросовестных практик, поиску подходов к их оценке и методике реагирования на них. А также обсуждению подходов к ценообразованию финансовых услуг – когда цена на услугу в одном сегменте оказывается нулевая или ниже рыночной за счет оказания этой же организацией услуг в другом сегменте. Как оценивать такое ценообразование? Является ли это нормальной практикой? Нужно ли поменять подходы к оценке конкуренции на финрынке, чтобы оценивать конкуренцию не по сегментам, а в целом?

Третий круглый стол мы хотели бы посвятить тому, что такое цифровые платформы и экосистемы, их значению на финансовом рынке, и тому, как они влияют на конкуренцию, как их нужно регулировать.

На четвертом круглом столе мы поговорим про персональные данные. Доступ к персональным данным – это тоже вопрос конкуренции, и тут тоже должно быть регулирование. Принципы регулирования того, как обращаются данные физических лиц на финансовом рынке, наверное, тема не столь горячая, как другие, но, поверьте, очень быстро она станет для нас очень важной с точки зрения температуры дискуссии вокруг нее.

Ну и пятый круглый стол. На тот момент, когда мы планировали, мы даже не могли предполагать, что Банк России выйдет с докладом для общественных обсуждений о цифровой валюте, цифровом рубле. Мы не собираемся на этом круглом столе обсуждать, будет ли Центральный банк теперь называться Цифровым Банком или как-то еще, но нам кажется, что тема цифровых валют центральных банков – это то, что также требует обсуждения – и с точки зрения развития рынка, развития конкуренции, и с точки зрения принципов регулирования.

Еще раз повторюсь, сегодня первый круглый стол. Он пробный. Поэтому, если что-то не получится - ругайте, критикуйте, это нам поможет. Мы попытаемся, чтобы наше обсуждение было на принципах нейтральности.

Главное, чего мы хотим добиваться, наш главный приоритет – это развитие рынка через конкуренцию. Соответственно, то, о чём мы будем говорить – это наши экспертные мнения, мнения тех людей, которые представляют, продвигают, защищают интересы рынка.

Отдельное спасибо мы должны сказать тем, кто предоставил площадку, – порталу «Финверсия». Огромное спасибо процессинговому центру «КартСтандарт» за поддержку нашей инициативы.

Всё, что говорится здесь - это наши точки зрения, которые не всегда (а, может быть, и никогда) не совпадают с тем, что считает процессинговый центр «КартСтандарт». Они всего лишь поддерживают возможность проведения таких круглых столов.

Коль мы говорим о том, что весь этот цикл у нас посвящён тому, как регулировать конкуренцию, первое слово хотелось бы дать представителю специализированного государственного органа - Федеральной антимонопольной Службы, которая не побоялась поддержать нас в этом цикле.

Ольга, что вы скажете о том, что мы считаем, что пришло время обсуждать принципы регулирования конкуренции, и что нужно сделать, чтобы она действительно состоялась?

Ольга СЕРГЕЕВА: Действительно, на сегодняшний момент ФАС России – это не только надзорный орган, но и орган по развитию конкуренции.

За последние несколько лет работа по развитию конкуренции приняла системный характер.

В настоящее время реализуется утвержденный президентом национальный план развития конкуренции и принятая правительством дорожная карта развития конкуренции. На финансовом рынке эта работа проводится совместно ФАС России, Минфином России, Банком России, Минэкономразвития России, а также иными ведомствами. Многие подходы обсуждаются с участниками рынка. В настоящий момент предусмотренные на финансовом рынке мероприятия исполнены более чем на 60%, часть мероприятий находится в стадии исполнения, а по части нужно находить, видимо, дополнительные аргументы, чтобы убедить коллег в нашей правоте.

Что касается оценок состояния конкуренции на финансовом рынке, то они публикуются нами на сайте ФАС в ежегодном докладе «О состоянии конкуренции в РФ». В этом докладе всегда есть отдельный раздел, посвященный финансовому рынку. В нём есть количественные показатели – показатели рыночной концентрации, CR-3 (доля трех крупнейших участников рынка) и индекса Герфиндаля-Гиршмана; есть также оценки, которые включают определение слабых мест конкуренции – это избыточные административные барьеры, неравные конкурентные условия, факторы, приводящие к ущемлению интересов потребителей.

Мы на сегодняшний день видим, что финансовые рынки во многих сегментах, к сожалению, характеризуются высокой концентрацией, высокой долей государственного участия, значительным отрывом лидеров от ближайших конкурентов. При этом на нормативном уровне одни финансовые организации поставлены в преимущественные условия по сравнению с другими финансовыми организациями.

Наша задача – не только обозначить болевые точки, но и предложить пути решения этих проблем. Совместное решение этих проблем мы видим в реализации и мероприятий Национального плана по развитию конкуренции, и мероприятий дорожной карты. Несмотря на окончание дорожной карты и Национального плана в этом году, есть намерение продолжить эту работу, и сейчас формируется новый Национальный план до 2025 года. Думаю, что для его реализации также будет принята соответствующая дорожная карта.

Что касается основных принципов, то необходимо отметить, что в Указе Президента России №618 сформулированы основополагающие принципы государственной политики по развитию конкуренции.

Одним из таких принципов является недопустимость государственного регулирования цен, тарифов посредством определения цен или их предельного уровня на конкурентных рынках за исключением случаев, предусмотренных законодательством.

Помимо требований антимонопольного законодательства, за реализацию которого мы отвечаем, регуляторное воздействие государства на цену может быть в разных формах. Это могут быть требования к раскрытию информации о цене в определенной форме. Ярким примером является полная стоимость кредита. Еще несколько лет назад информация о ПСК не доводилась в обязательном порядке до потребителей. Это может быть мягкое регулирование, регулирование принципами, как, например, при решении проблемы банковского роуминга, когда цена не регулируется, но есть правила, соблюдение которых исключает межрегиональную дискриминацию.

Регулирование может также заключаться в создании дополнительных механизмов, направленных на предотвращение злоупотреблений со стороны монополиста. В качестве примера можно привести создание комитета пользователей и услуг Центрального депозитария. Когда через этот комитет фильтруются ценовые решения Центрального депозитария. Формы могут быть совершенно разные.

Применяя тот или иной вариант регулирования, конечно, государство исходит из необходимости решения конкретной задачи. Поиск оптимального решения – это и наша задача, и, конечно, на наш взгляд, такую задачу решать без участия рынка было бы неправильно и просто невозможно.

Эльман Мехтиев: Хотел бы спросить, как Минфин России смотрит на то, что ценовое регулирование – и не просто во времена кризиса, но и вообще – становится чуть ли не доминирующим? Ну или, может быть, какие-то другие принципы нужны?

Иван Чебесков: Сначала несколько тезисов про то, как мы смотрим на развитие конкуренции, потому что, мне кажется, это первостепенно для нас.

Мы смотрим на конкуренцию как на развитие и прогресс рынка. Для нас это основное. Поэтому мы смотрим на регулирование в нашей сфере деятельности, на финансовых рынках как раз с точки зрения того, чтобы развивать эти рынки. А конкуренция – один из таких рычагов развития.

Наверное, один из очевидных механизмов развития конкуренции – это цифровизация. Мы видим, что в России банковский сектор уже сильно опережает практически все прочие по проникновению цифровых продуктов. Российский банковский сектор опережает даже традиционно ведущие экономики. В прошлом году, еще до пандемии я летал в США и был удивлен, насколько ниже проникновение тех же электронных средств платежа в Нью-Йорке по сравнению с Москвой. Там к этому только готовятся терминалы приема оплаты, а у нас это используется везде, повсеместно, в том числе и в регионах.

Цифровизация приводит, с одной стороны, к монетизации банковских услуг. Через интернет всё становится проще, игрокам проще подключаться к этому. Обратная сторона медали в том, что затраты на цифровизацию для многих банков довольно большие. Поэтому есть игроки финтеха, которые могут подключиться и могут разрабатывать новые продукты, но для более мелких традиционных банков становится сложнее конкурировать с более крупными.

В этой связи, наверное, будет происходить консолидация, как обычно это происходит в мире. И к этому надо относиться осторожно. Потому что мы не хотим того, что мы видим, в том числе, в развитых экономиках в других частях мира, где в банковском секторе остаётся всего пять крупнейших банков или пять крупнейших страховых компаний. А это тренд явно налицо в некоторых больших экономиках мира, к этому всё идет.

Поэтому для нас есть нетривиальная задача – сбалансировать положительные эффекты, которые идут от цифровизации, тем, чтобы не создать возможность для существования только больших универсальных банков – можно называть их экосистемами, как сейчас модно, - которые, по сути, будут доминировать и занимать собой весь рынок.

В самом концепте экосистемы нет ничего плохого, если это нужно клиентам, если экосистема работает на долгосрочные интересы клиентов, помогает клиентам достигать своих целей. Но эти экосистемы не должны ограничивать доступ к клиентам для более мелких игроков. Поэтому есть некоторые механизмы, которые работают или запущены в Европе и которые мы обсуждаем с коллегами – и с ФАС России, и с Банком России, - такие, как открытые API в банковской системе, которые дадут возможность более мелким игрокам, в том числе, финтех-игрокам участвовать в банковском секторе.

У меня самого был небольшой предпринимательский опыт, и я столкнулся с тем, что предпринимателям в финтех-секторе очень сложно приходить в большие банки и пытаться продать свой продукт, даже если он очень хороший. Потом я был на другой стороне в большом банке и понял, что в большом банке значительно удобнее всё разрабатывать самому, используя идеи финтех-игроков, потому что это просто проще. Это даже не вопрос вложений в какие-то компании. Это проще просто из-за того, как организована и развита ИТ-система.

С точки зрения регулирования и цифровизации, у нас много инициатив, я не буду глубоко погружаться в них. Но Минфин недавно внёс со всеми коллегами, ФОИВами, Банком России проработанный план мероприятий по ускоренному внедрению в финансовый сектор онлайн-технологий. Это комплексный план, который мы разработали по поручению Президента, в том числе направленный на то, чтобы цифровизировать рынок ипотеки. Это один из ключевых рынков, на мой взгляд.

Мы принимаем участие и разрабатываем несколько законопроектов в этой сфере, в том числе был принят законопроект по цифровым финансовым активам, закон о маркетплейсе, сейчас обсуждается пакет законопроектов по цифровой валюте.

В целом, с точки зрения развития конкуренции, я бы сделал акцент на цифровизации. Но, с балансом на то, что нужно давать доступ небольшим игрокам и предпринимателям в этом участвовать.

Мы также везде учитываем вопросы конкуренции в других отраслях регулирования. Буквально сегодня у нас было совещание в комитете Госдумы по финансовым рынкам у Анатолия Геннадьевича Аксакова, которое как раз касалось того, каким банкам давать доступ в сфере госзакупок по выдаче гарантий. И наша позиция там была – максимально расширять круг этих банков.

Алексей Войлуков: Добрый день, уважаемые коллеги. Проблематика конкуренции всегда была и остается в центре внимания нашей Ассоциации. В 2018 году Георгий Иванович Лунтовский обозначил основные направления работы Ассоциации в этой области. Мы последовательно продвигаемся в разрешении обозначенных проблем с разной скоростью и степенью успеха. Работа ведется активно совместно с Банком России и ФАС России. Сегодня уже удалось реализовать некоторые инициативы.

Вместе с тем, под воздействием ряда фактов, как уже действующих, например, высокой рыночной концентрации, усиления доминирования банков с госучастием, где цифры становятся уже запредельными, так и процессов цифровизации, которые идут, ускоряющегося формирования экосистем, об этом мы уже тоже сегодня говорили - проблематика конкуренции не только не утратила своей остроты, но и приобретает новую значимость. Если в прошлом году мы сталкивались и активно работали с проблематикой различных вопросов ценового регулирования комиссий – вообще комиссий, мисселинга, банкострахования, то этот год отмечен еще целым рядом событий.

Это значительные изменения в законодательстве «О национальной платёжной системе», запуск Банком России ряда новых проектов в целях развития конкуренции, в первую очередь, Системы быстрых платежей, кардинально меняющих ландшафт, который на сегодня у нас был монополизирован. Это и первый опыт введения ценового регулирования платёжных услуг, связанный с пандемией. И расширение допуска банков к госсредствам и различным госпрограммам, о чём Иван передо мной проговорил и сказал, что на том совещании, которое было, они поддерживают допустить максимально большое количество стабильных, хорошо работающих банков в этот сектор, независимо от их размера.

К сожалению, до сих пор размер банков и их капитал имел решающее значение, и поэтому там были одни и те же игроки, что совершенно неправильно для конкуренции.

Для участников рынка текущий год стал годом уникальных вызовов, когда сложность эпидемиологической обстановки, которая до сих пор сохраняется и вторым этапом постепенно начинает нас захватывать, дополнилась возросшими требованиями к подключению к государственной инфраструктуре и регулированию договорных отношений с клиентами. Интерес к финансовым технологиям из категории хайпа перешел в стадию планомерного развития и сместился в сферу технологий RegTech, SupTech. Многие вещи стали внедряться не только в банковском секторе, но и в остальных секторах экономики.

Нам важно понимать, насколько закрепятся в виде устойчивого тренда текущие события. Это и усиливающееся ценовое регулирование комиссионных доходов банков и участников платежного рынка, и продолжающаяся дискуссия по поводу оплаты банкам услуг по сбору платежей за ЖКХ. На днях эта тема опять всплыла, и мы активно принимаем в ней участие.

Всё чаще почему-то предлагается обязать банки оказывать услуги бесплатно.

Одновременно с этим вводятся всё новые требования по совершению большего количества обязательных операций по самым различным направлениям. Забывается, что банки – это такие же участники рынка, которые в первую очередь работают ради получения дохода и прибыли, и они созданы для этого, а не в качестве госструктуры.

Влияние на формирование потребительского спроса через обязательное оказание банками ряда услуг. То есть вне зависимости от спроса, банки обязаны организовывать возможность их предоставления. Здесь мы видим, что ЦБ в последнее время тоже обязывает банки внедрять определённые сервисы. Возможно, с точки зрения государственной задачи это где-то можно оправдать. Но используемые подходы и методы не очень понятны. Это та же биометрия, та же Система быстрых платежей.

Какие выводы должны сделать для себя все участники рынка, как адаптировать свои планы и стратегии? Каким образом все эти процессы повлияют на создание конкуренции на финансовом рынке? Все эти вопросы пока остаются открытыми.

Надо сказать, что проблематика развития конкуренции крайне обширная, крайне сложная и требует дискуссионного обсуждения. Мы сейчас запустили и пытаемся провести несколько круглых столов, чтобы это обсудить и помочь различным направлениям дальнейшего движения. Мы видим, что нужно двигаться сразу по нескольким направлениям.

Это выявление и устранение барьеров для равного допуска всех банков, всех участников к различным программам, в том числе, программам, связанным с государственным финансированием. Еще раз повторюсь, что мы считаем, что любой банк, надежный банк, независимо от размера, должен допускаться к этим программам, потому что он все равно в определённом секторе работает и предоставляет услуги определённым категориям людей, где есть свои клиенты, которые тоже должны иметь возможность получить доступ к ним. Здесь мы работаем с регулятором и тут требуется последовательная работа, чтобы банки, обладающие одинаковыми лицензиями, как я говорил, имели равные права.

Мы разработали законопроект, который предлагает перейти от доступа банков по различным программам ведомств на основании критерия размера капитала к единственному нами видимому реальному критерию — это уровень того рейтинга, который присваивает отечественные рейтинговые агентства.

Кстати, у нас их уже четыре присутствует на рынке, и конкуренция соблюдена, и качество их работы мы оцениваем высоко.

И еще направление – проблемы более концептуального порядка, которые требуют общеотраслевой дискуссии, которую мы с коллегами из разных профессиональных объединений пытаемся организовать. Это, например, вопросы, связанные с правилами введения и отмены ценового регулирования. Вопросы подготовки стратегии развития того или иного сегмента финансового рынка, проблематика методологии анализа и оценки на этом финансовом рынке. Мы видим для себя задачу через эти публичные дискуссии обрисовать круг наиболее важных вопросов по каждой теме и затем уже на площадке, в том числе нашей ассоциации формировать видение, позицию и предложения со стороны банковского и платёжного сообщества, а формат взаимодействия с другими объединениями должен нам дать необходимую полноту картины.

Ну и, завершая, хочу сказать, что часть вопросов, в частности, связанных с эквайринговыми комиссиями и цифровым рублем, мы планируем обсудить в ближайшее время на нашей платежной конференции, которая пройдет 29-30 октября. Приглашаю всех желающих принять в ней участие. Подробности можно найти на нашем сайте. Называется она: «Платёжная индустрия: практика и трансформация после пандемии», пройдет в гибридном формате в РИА Новости.

Эльман Мехтиев: Мне показалось, или я ослышался, что прозвучало «если с нас требуют нулевых комиссий по ЖКХ, пусть это делают государственные банки…»

Алексей Войлуков: Послышалось. Здесь вопрос в другом.

Целый ряд социальных услуг, государственных услуг почему-то обязывают делать бесплатно всех участников, независимо от того, государственный или частный банк, забывая о том, что они все несут затраты, даже если это госбанк. И эти затраты как-то должны возмещаться.

Эльман Мехтиев: Алексей, абсолютно согласен. Поэтому и спросил в шутливой манере. Точно также считаю, что государственный банк или не государственный – не суть важно. Если он оказывает услугу, которую хочет ему поручить государство, за нее государство должно платить.

Виктор Достов: Первая вещь, которую нужно понимать, на мой взгляд, что современное состояние России в области безналичных платежей, которое действительно – это объективная оценка – является одной из самых продвинутых безналичных экономик в мире, достигнуто в значительной степени благодаря тому, что у нас на рынке была свободная конкуренция без прямого ценового регулирования. В частности, мы понимаем, что банками была развернута очень успешная инфраструктура приема платежей, был развернут private banking. У нас есть прекрасная система электронных кошельков, токенизация.

Я бы добавил еще один аргумент, что кроме функции развития инфраструктуры, которую я бы назвал социальной, мы выполнили другую очень важную функцию.

Мы на те деньги, которые зарабатывали в процессе свободной конкуренции, построили для государства абсолютно прозрачную безналичную платежную систему.

Я хорошо помню, как много лет назад мы заседали в комиссии в Минфине и пытались директивно ввести безналичные платежи. Выяснилось, что банки как коммерческие организации в этом оказались гораздо более успешны. Мы действительно имеем безналичный рынок, который позволяет государству строить прекрасные конструкции по учёту этого рынка, регулированию этого рынка, фискализации и так далее.

Это первый тезис: большая историческая работа проделана в рамках свободного рынка, и не надо его портить лобовыми попытками регулирования.

Вторая вещь, повторю тезис предыдущего докладчика. Мы понимаем, что регулирование может быть использовано при различных кризисных ситуациях. Однако очень не хотелось бы, чтобы это было произвольное регулирование. Чтобы регулятор вводил его тогда, когда хочется ему.

На наш взгляд, регулятору должен быть выдан очень ограниченный мандат с хорошо прописанной процедурой. В этой процедуре должно быть записано, какая проблема решается, какой пласт проблем допускается решать при помощи тарифного регулирования, масштаб, актуальность. Обязательно должен быть анализ на наличие альтернативного решения. И, что очень важно, каков критерий прекращения. Такое регулирование, по умолчанию, на наш взгляд, не должно быть бессрочным.

Собственно, это основные тезисы, которые бы я хотел озвучить. Я хотел бы поблагодарить организаторов. Это прекрасная идея – собраться, обсудить этот круг вопросов. Я надеюсь, что мы каким-то образом сдвинем концепцию рыночного регулирования в финансовом секторе в лучшую сторону.

Эльман Мехтиев: Коль мы говорим про финтех в связи с цифровизацией, и даже один из выступавших говорил про собственный опыт, я хотел бы спросить Антона Арнаутова, руководителя Финтех Лаб, а что с финтехом-то вообще сейчас происходит?

Антон Арнаутов: Так сложилось, что в последнее время круг моего общения – это скорее Евразийская группа, Кировский завод, Магнитогорский металлургический комбинат, организации, которые не имеют отношениях ни к финтеху, ни к финансовому рынку, который мы сегодня обсуждаем. И это не случайно, как мне кажется.

Дело в том, что, наверное, так получилось, что я застал рассвет вот этого всего, что мы называем финтехом, если ассоциировать финтех со стартапами, с альтернативными небольшими участниками рынка. Я позже, конечно, чем Виктор Достов, к этому получил отношение. Но я позволю себе напомнить то время, когда создавалась Ассоциация Финтех, форум «Финнополис», когда появились в обиходе понятия «open API», «регуляторная песочница». И мы буквально были уверены, что сейчас всё расцветет.

Я могу констатировать факт, что от того бурлящего, кипящего рынка, когда расцветала тысяча цветов, сейчас мы пришли к состоянию апатии, когда я с большим трудом могу привлечь к обсуждению той же самой песочницы пару десятков стартапов.

Если раньше эта тема волновал тех, кто связывает свою судьбу с отдельным проектами на финансовом рынке, то сейчас вынужден бегать и клянчить: «Ребят, ну заполните нашу анкету. Ну, давайте поговорим про песочницу. Давайте, мы выразим свое мнение в отношении того, как это регулируется». Не интересно. Это самое страшное.

И мы наблюдаем сегодня и исход из финтеха, и исход финтеха в другие юрисдикции…

Вы знаете, наверное, что в Великобритании нашими бывшими с вами соотечественниками из «Альфа-Банка» запущен один из наиболее интересных необанков «ANNA», что в Европе нашими соотечественниками запущен цифровой банк «Zelf» и т.д. В России ни одного необанка, насколько мне известно, за последнее время, может быть, кроме Talk`s-банка не появилось. Это просто факты.

Исход происходит и в другие сектора рынка. Про себя я уже сказал – «ранее известный как «Финтех Лаб» Антон Арнаутов». Теперь в большей степени разговариваю с не настолько оцифровизировавшимися сферами экономики и не настолько регулируемыми, как финансы – это промышленность, добывающая, металлургическая и так далее.

К огромному сожалению, все те замечательные инициативы, пропаганде которых я в свое время уделял вместе с вами много сил и времени, я бы сказал, прибывают в состоянии продолжающихся обсуждений, и каких-то практических результатов для роста - даже просто банально - роста числа участников этого рынка, это не привело.

Теперь два слова про цифровизацию. Мы говорим о том, что Россия – одна из наиболее продвинутых стран в плане электронных денег, в плане цифровых сервисов в финансах. Это прекрасно. И во многом этому способствовали пионеры этого рынка в условиях мягкого регулирования, такие как Виктор Достов, Борис Ким и прочие. Но еще и к тому же, просто так совпало, что наша финансовая система начала развиваться с нуля, можно сказать, и мы воспользовались определённой свободой, осваивая наиболее передовые технологические решения, и поэтому у нас не было вот этих унаследованных систем. Так получилось, что сейчас мы демонстрируем в этом плане свое преимущество.

Но ведь проблема в том, что эта самая научно-техническая революция не стоит на месте, сервисы продолжают развиваться. А вот есть ли сегодня в России этот внутренний «движитель», который заставляет двигаться финансовые структуры, развивать всё новые и новые сервисы, это большой вопрос.

Потому что, да, конечно, есть фактор личности в истории, есть фактор Германа Оскаровича Грефа, который двигает огромный банк в сторону его большей технологичности и так далее, но есть неумолимая логика.

И когда логика бизнеса, логика больших процессов, и когда эти огромные банки, становятся монополистами, не важно, в цифровой реальности, не в цифровой (цифровая, кстати, в этом плане еще более удобна), они начинают избавляться от избыточных затрат.

И вот тогда все эти удобства, все эти нами такие любимые бесплатные и прочие сервисы, они могут лечь под нож оптимизации, при помощи того же AI. И мы с вами очутимся в ситуации, когда нас много, а «они одни».

Извините, что, может быть, я звучал сегодня не слишком оптимистично. Может быть, сплин, может быть, осень, может быть, ковид. Но, мне кажется, что нам нужно очень серьёзно задуматься о том состоянии апатии, которое я, как старожил этого рынка, могу констатировать сегодня среди ранее наиболее активной молодой и такой, я бы сказал, многообещающей его части.

Эльман Мехтиев: Ян Арт, которого я сейчас хочу попросить выступить и взглянуть немножко с другой стороны. Ян, скажите, пожалуйста, а как частный инвестор смотрит на рынки в зависимости от степени их регулирования? И вообще, принимаете ли вы это в какой-то расчёт? Или это слишком далеко?

Ян Арт: Нет, принимаем, конечно. У меня через 10 дней ровно пять лет как я опубликовал статью "Антифинтех". Мне очень приятно, что Антон сейчас своим выступлением подтвердил то, что было написано тогда. Начиналась статья фразой из старого фильма советского: чудовище вида ужасного схватило ребёнка несчастного. Это о банках в руках финтеха. Мне показалось, что в России это превратилось в такую гонку модную, когда банки не очень соображали, какой продукт конкретно это приносит и что это дает.

И если говорить об инвестиционной части, а сегодня, наконец-то, случилось то, о чём тоже говорилось давно, что россияне массово пошли в инвестиции, малые, микро, большие, то сегодня наши сервисы не выдерживают конкуренции с западными образцами. Но наши «накрученней». Вот это самое главное, что я чувствую просто как обычный частный инвестор. Наши сервисы в сто раз круче западных, но конкуренции не выдерживают. Мы, как всегда, немножко по-обезьяньи увлеклись всевозможными прибамбасами, приблудами. И это чудовищно, что у меня ощущение, главная проблема, что в этих процессах становления каких-то технологических сервисов, то, что можно отнести к финтеху, ни разу не участвует клиент. Занимаются ими только люди, которые хотят с этого зарабатывать. И ни одного человека, который через это должен пользоваться, к разработке ни одного сервиса не привлекли. Я понимаю, что господин Греф, например, человек самодостаточный, сам по себе, он знает лучше и потребителя, что нужно. Но, боюсь, что, при всем уважении к нашим великим столпам, мир немножко устроен по-другому. Люди, как известно, голосуют рублем, в данном случае, долларом. И, конечно, сегодня в инвестиционной части никто из российских, кроме, пожалуй, Тинькова, не предоставил сервис, который был внятен, понятен и просто удобен. Вот, мне кажется, основная проблема: увлеченность приблудами, участие в процессе только людей, которые с этого получают зарплату, а не людей, которые этим будут, в конечном счете пользоваться. Наш финтех кормило десятки или сотни людей, увлечённо о нём говорящих. Но никто из тех, кто собирался им пользоваться, увлечённо о нём не говорил. То есть такая получилась вещь в себе заинтересованная тем, кто, грубо говоря, жил с внедрения, а не жил с использования. Мне кажется, вот здесь где-то кроется главная проблема.

Эльман Мехтиев: Если можно, я чуть-чуть переведу, как бы так сказать, в нашу дискуссию в плоскость диалога бизнеса и государства. Вот то же самое, что Ян сейчас сказал, что те, кто разрабатывают всякие «приблуды», извините за это слово, не спрашивают тех, кто ими будет пользоваться. Мне кажется, что мы сейчас сталкиваемся с той же самой ситуацией. И поэтому, уж коль мы тут спорим на такие высокие экономические теории, я хотел бы попросить, может быть, Алексей Львович Саватюгин выскажется, может быть как экономист? Что вы думаете вообще об этом?

Алексей Саватюгин: Если вы меня спрашиваете, как экономиста, что я тут могу думать? Конкуренция, это, конечно, хорошо. Этому учат студентов на первом курсе в разделе микроэкономика. И даже им объясняют, почему конкуренция – это хорошо. Потому что борьба за клиента в теории ведет к снижению цены или к повышению качества, расширению ассортимента и так далее. Всё это хорошо. Поэтому надо конкуренцию поддерживать.

Но предприниматели, опять-таки, это мы знаем из основ микроэкономики, всё-таки хотят заработать прибыль. Поэтому всё это они делают не ради клиента, а ради максимизации прибыли.

Что можно сделать для развития конкуренции? Если мы фиксируем цены или устанавливаем границы, фиксируем стандарт качества, то это не увеличивает конкуренцию. Это, как правило, снижает конкуренцию. Потому что это ограничивает прибыль предпринимателя, и тогда он не так волен распоряжаться своими ресурсами. К чему такая конкуренция может вести? Если конкуренты будут выдавливать друг друга, то рынок будет монополизироваться. Значит, надо бороться с монополиями. Кто может бороться с монополиями? Государство может (если это не естественная монополия).

Но что эти теоретические рассуждения значат в приложении к нашему финансовому рынку? Рынок не монополизирован, но олигополизирован по многим параметрам. Он олигополизирован, но кем? И экосистемы, и банковский рынок, и платежные системы – государственные представители. Мы все говорим об одной и той же «экосистеме», которая недавно формально поменяла собственника. И знаем про ближайших ее конкурентов, которые тоже являются государственными компаниями или корпорациями, или экосистемами.

У нас про конкуренцию говорит и Антимонопольная служба, спасибо Ольге Сергеевне, что она открыла эту дискуссию, и Министерство финансов тут нам подтвердило, что они за конкуренцию, и Центральный Банк выпустил уже не один доклад про развитие конкуренции на рынке, и Правительство, и Президент – всё государство за конкуренцию. При этом у нас рынок, повторюсь, олигополизирован или дуополизирован кое-где государственными компаниями. А что это значит?

Все принимаемые решения, стратегии развития экосистем и так далее утверждаются советом директоров этих банков, этих компаний. В совете директоров контрольный пакет лежит у представителей регулятора или Правительства. То есть, государство своим утверждением на советах директоров и на общих собраниях акционеров принимает те самые стратегии и те самые решения, которые ведут к монополизации рынков, с которой потом оно борется в статусе регулятора. Оно голосует за усиление монополизации, потом, пересев в кресло регулятора, борется с монополизацией.

Как у нас ведется борьба с монополизацией рынка?

Борьба с олигополией государственных компаний сводится к монополизации рынка регулятором.

То есть замена борьбы частных или получастных, или государственных с частными экосистемами у нас сводится к созданию государственной экосистемы, к которой в обязательном порядке должны присоединиться и государственные, и частные участники рынка. Я не уверен, что именно это называется развитием конкуренции.

Потому что монополизация либо в виде маркетплейса, либо в виде СБП, либо других названий - это монополизация одной технологической платформы, к которой в обязательном порядке присоединяются все участники рынка. Я не уверен, что это правильно называть борьбой за конкуренцию.

Более того, в условиях конкуренции, чтобы более сильные не выдавили более слабых, должно быть появление новых участников. Участники должны не только «есть» друг друга, но и эволюционировать. У нас же инкумбенты вместе с регулятором ограничивают вход на рынок, и никаких новых участников не появляется. Сложно вспомнить, когда у нас новая банковская лицензия была выдана, или лицензия профучастников рынка ценных бумаг.

Это значит, что эволюции не происходит. Происходит стагнация рынка с уменьшением количества и повышением концентрации участников. Спасибо представителям исполнительной власти за хорошие слова про конкуренцию, но я как экономист жду не только красивых слов, но и каких-то чуть более реальных дел.

Эльман Мехтиев: Алексей Львович жёстко сказал: ждет конкретных мер и предложений, при этом указал на пару конфликтов, которые существуют тогда, когда государство занимается, с одной стороны, надзором и регулированием, с другой стороны, является собственником.

И уж коль мы заговорили про принципы развития конкуренции и то, как это может быть реализовано в нормах, я хотел бы попросить выступить, Андрея Викторовича Емелина, председатель НСФР, как одного из немногих перфекционистов в части того, как нужно писать законы, инструкции и прочие нормативно-правовые акты.

Андрей Емелин: Мне очень приятно, что та идея, которую мы положили в основу этих круглых столов, реализовалась прямо в нашей первой встрече. Потому что всё это созвучно тому, с чем мы сталкиваемся практически каждый день. После выступления Алексея Саватюгина мне очень хотелось бы продолжить целый ряд его мыслей.

Но сначала хочу отметить очень понравившуюся мне идею Виктора Достова о том, что мы достигли колоссальных высот именно там, где нам не мешали. Иван Александрович Чебесков сказал, что его поразило, насколько в Нью-Йорке менее развита рыночная инфраструктура, чем сделали мы в России.

Могу предположить, что наше обилие банкоматов объясняется именно тем, что у нас не было в свое время запланировано ни «единой банкоматной системы», ни «системы быстрых банкоматов», а всё это развивалось естественным путем. И рынок нашел те самые механизмы, которые обеспечивают интерес, прежде всего, потребителя.

При том, что банки, как коммерческие структуры, направлены на извлечение прибыли, все равно мы эту прибыль получаем за счёт наших клиентов. И если мы не сделаем то, что интересно клиенту, наша цель – получение прибыли – достигнута не будет.

Поэтому я хотел бы начать с общего замечания о том, что для меня всегда ориентиром и принципом является следующее: всё то, что упрощает, удешевляет или стабилизирует бизнес – это хорошо для конкуренции. Всё то, что его усложняет, удорожает или слишком часто изменяет правила игры – это плохо для конкуренции. На мой взгляд, это базовый принцип, соблюдение которого, однако, на практике оказывается реализовать чрезвычайно сложно.

Обилие программ по защите, по развитию конкуренции и прочих полезных институтов в итоге чаще всего заканчивается прямо на уровне этих самых программ. Иван Александрович Чебесков отключился, а я хотел, прежде всего, именно ему сказать несколько теплых слов. Мы видим на примере Департамента финансовой политики Минфина России, что они, поставив себе задачу обеспечения новых, более справедливых критериев допуска банков к различным уровням средств бюджета, пошли и просто сделали. Сделали большую таблицу с анализом того, в каких регионах какие ограничения действуют. И методично стали отрабатывать снятие этих ограничений. Вот такой подход мне ближе всего. Я уверен, что на идеологическом уровне мы почти все настроены на одну волну. Возможно, с некоторыми модификациями. Но тот, кто способен привести и реализовать конкретную задачу в конкретном сегменте – финрынка, госгарантий, чего угодно, – тот заслуживает максимального уважения. И, на мой взгляд, сосредоточенность на конкретных, пусть даже не очень крупных, мерах — это самый короткий и верный путь к успеху. Поэтому я очень поддержал идею коллег о том, что мы должны провести серию круглых столов, постепенно углубляясь в отдельные темы специально. Потому что, в каждом из этих сегментов при вложении определённых усилий, есть возможность достичь конкретных решений.

Что касается государственной политики по поддержке конкуренции, мне тоже кажется, что замена рыночной олигополии на государственную монополию – это не лучший способ развития. Я понимаю, что в основе этих решений зачастую лежит ощущение того, что иначе олигополия может постепенно сместиться в сторону рыночной монополии, и тогда совсем ничего не сделаешь. Но то, как мы боремся с этим злом, заявляя о том, что мы создаём равную рыночную инфраструктуру для всех, и методы, которыми она внедряется, они далеки от рыночных.

Собственно, то, что лежит на поверхности лежит, и то, о чём сегодня Алексей Войлуков говорил, когда мы создаём, казалось бы, полезную биометрическую систему, но при этом устанавливаем требования по обязательному формированию биометрических шаблонов в каждом офисе, очевидно, что это не конкурентно. Не в состоянии все игроки рынка сделать так, как планирует регулятор. И жизнь это доказала. Причём доказала буквально в моменте, очень быстро после того, как решения были приняты.

Но, коллеги, а где законопроект, который мы для себя называем «не все ВСП», который призван урегулировать ситуацию с тем, что хотя бы банки с базовой лицензией, хотя бы в тех регионах, где избыточная насыщенность офисов в отдельных населённых пунктах, не должны всё оборудовать, потому что это дорого и не нужно? Этот законопроект продолжает лежать в Госдуме, хотя все мы понимаем, что это правильный законопроект, который должен урегулировать именно этот вопрос. Вместо этого в него пытаются поместить какие-то другие вещи, которые тоже важны, но они другие.

И здесь, собственно, то, что как мне показалось может стать результатом нашего обсуждения.

Мы остро нуждаемся в развитой системе общественного контроля за тем, что происходит в нашей регуляторной сфере.

Зачастую заявляемая правильная цель реализуется неподходящими средствами. А зачастую и цель ставится необоснованная, как, например, запрет ЖКХ-комиссий. Очевидно, что авторы этого законопроекта не имеют системного решения. Они имеют определённую цель, причём достаточно персонифицированную, и не имеют нормального, взвешенного решения, потому что они просто не имеют аналитики. И вот это меня всегда поражает больше всего. Например, по законопроекту о ГИСах, о расширении доступа рыночных игроков к государственным информсистемам мы получаем уже 15-е письмо от очередного ведомства с запросом статистику по конкретной норме, которую мы предлагаем, о том, как она будет реализована и какой экономический эффект даст. И рядом мы видим законопроект по комиссиям ЖКХ, где вообще никто не удосуживается что бы то ни было оценить. И его нам начинают всяческими способами навязывать и пытаются это выдать за некое полезное для рынка решение. Причём гипотетически полезное. Но никто ведь не считал.

И здесь начинает работать принцип «никто, кроме нас» – в этом плане я Эльмана полностью поддержу. Я надеюсь, что большинство рыночных игроков разделяют наш подход, но это не их тема. Их тема – делать бизнес.

А вот наша с вами задача, как объединений, доносить до наших партнёров – регуляторов определённые подходы, оценки. И еще большая задача – обеспечить, чтобы эти оценки принимались во внимание и учтывались при принятии регуляторных решений.

Я очень рад, что у нас в Рабочей группе регуляторной гильотины по коллекторам сопредседателем рабочей группы оказался Эльман. Но если бы это было не так, то та методика, которая была принята в этой рабочей группе – то есть полное отсечение экспертного сообщества,– она бы привела куда угодно. То есть мы могли бы на выходе получить просто, что угодно. И только то, что в нужном месте оказался нужный человек, нас пока спасает. Но, коллеги, это же не системно. Я являюсь членом нескольких экспертных групп в той же самой регуляторной гильотине Правительства, и в них действует принципиально другой подход. Там экспертная группа готовит базовое заключение, которое потом рассматривает рабочая группа. И только так. И если эксперты, которых гораздо больше, чем членов рабочей группы, не высказались, эксперты от рынка не поддержали этот проект, рабочая группа не принимает решения. И всё. Вот вам правильный механизм в действии.

И вдруг в том же самом механизме регуляторной гильотины Правительства существуют принципиально другие модели. Как такое может быть? Регулируются они одним и тем же нормативным правовым актом. Формально их курирует один и тот же человек. Вот такие вещи зачастую видны даже не всем. Участникам рынка они почти никогда не заметны. Мы с вами сталкиваемся лично только в ходе диалогов и полилогов между собой, обмениваясь мнениями и знаниями. Можем какие-то позиции сформировать. Наверное, в этом и есть самая высокая удельная ценность нашего с вами ежедневного сотрудничества. Это не серия круглых столов, как самоцель. Это просто способ нашей с вами самоорганизации более высокого уровня с тем, чтобы иметь возможность оперативно коллективно реагировать на определённые события в нашей регуляторной сфере.

Никак иначе мы это не изменим. Можно спроектировать некие механизмы общественного контроля, например Общественную финансовую палату. Как угодно можно это назвать, много чего можно напридумывать. Но это всё форма. А я про содержание.

Если мы с вами сможем предложить и рынку, и регуляторам себя как содержательную общественную экспертизу, значимую просто в силу нашей с вами общей поддержки рынка, которая стоит за нами, мне кажется, это будет для всех участников рынка самым полезным. И именно это позволит вовремя заметить, когда подменяется рыночная инфраструктура государственной и когда она удачно спроектирована или не очень удачно. И наше с вами мнение, я надеюсь, со временем станет настолько весовым, что его просто нельзя будет проигнорировать.

И если рыночное, коллегиальное мнение звучит, что вот в такой форме это рынку или пока не нужно, или совсем не нужно, а нужно вот это, то будет выбираться не то, что думает отдельный, даже очень уважаемый регулятор, а будет выбираться то, что рынок считает для себя полезным. Потому что мы за счёт множественности нашей, представляем разноуровневые, и потому объективные суждения по поводу тех или иных событий.

Я полностью поддерживаю идею о том, что каждое такое обсуждение должно завершаться коллективной фиксацией позиции, чтобы это не превращалось просто в обмен точками зрений, а трансформировалось в конкретные предложения.

У нас, как вы знаете, я сегодня не буду об этом говорить, есть подробная Концепция оценки технологической реализации (ОТР). По большому счету, это определённый способ контроля за происходящим в нормативном поле на стадии разработки. Когда возможность технологической реализации регуляторного проекта, ее стоимость, целесообразность сначала оценивается на входе. А потом, что очень важно, на мой взгляд, перед вторым чтением. Сколько раз мы уже с вами сталкивались с тем, что принципиально правильный законопроект при подготовке ко второму чтению меняется радикально. И мы получаем решение, которое никто даже не имел в виду, которое точно никак не отражено в пояснительной записке, никакого ФЭУ под него нет, но принимается новая модель.

Почему? Как? Ну да, понятно, что по определённой процедуре, понятно, что на основе инициативы кого-то, но абсолютно без какого-либо механизма общественного контроля. Мне кажется, это принципиально недопустимо. Это очень нехорошая практика, которая нас чаще всего заводит в тупики, из которых мы потом долгие годы выбираемся.

Эльман Мехтиев: Абсолютно согласен – необходима система общественного контроля. Мне кажется, что (Андрей об этом, кстати, говорил) систему общественного контроля за нас никто не создаст. Андрей сказал, каждая дискуссия должна закончиться каким-то документом. Помните, то, что он сказал по поводу Минфина: пошли и просто сделали. Вот, наверное, это то, что нам нужно, договориться, что мы пойдем и просто сделаем. Не просто какие-то принципы проговорить, а именно необходимо сделать. И это будет наш ответ.

Вот тут пришел вопрос от Натальи Карачевцевой-Сториной из «Россельхозбанка»: «Какие шансы на изменение ситуации с конкуренцией, какие прогнозы на горизонте 1-2 лет?» Я думаю, что Андрей фактически сказал, если мы не пойдем и просто не сделаем, то ситуация будет даже не той, которая сейчас есть, она будет развиваться в том ключе, в котором интересно тем, кто принимает решение без учета мнений не только наших клиентов, но и нас самих.

И об этом же я хотел попросить Павла Самиева, коль он сегодня выступает от Опоры России. Павел, а как в случае с теми, кто ходит в ваш периметр? Что происходит с финансовым сектором с точки зрения его потребителей с точки зрения конкуренции?

Павел Самиев: Что здесь можно было бы выделить с позиции малого бизнеса?

С одной стороны, есть у малого бизнеса такое желание, которое выражается в периодических вопросах и воззваниях к тому, чтобы для него были более доступными финансовые услуги, для того чтобы они были дешевле, и так далее, поэтому некоторые инициативы идут от того, что хочется сделать лучше для потребителей, в частности, для малого бизнеса. Но на самом деле эти инициативы периодически могут привести к искажению нормальной рыночной практики, рыночного ценообразования, нормальной конкуренции.

То есть, исходя из благих пожеланий, можно получить несколько иной эффект. Эта проблема существует. Потому что, конечно же, малые предприниматели, понятно, что у них есть своя картина мира и представление о том, как должен работать финансовый рынок, что должен давать малому бизнесу и на каких условиях. Но зачастую это взгляд с той стороны, с которой не видно правильных принципов работы тех же банков и институтов поддержки на финансовом рынке.

С другой стороны, что стоит обсуждать совместно с банковскими ассоциациями, и СРО на других финансовых рынках, это то, как устроена инфраструктура мер поддержки с точки зрения конкуренции доступа к этим программам со стороны разных участников рынка. Это то, что в принципе сегодня уже несколько раз упоминалось. В частности, это критерии допуска к этим программам и к институтам поддержки различных участников рынка. Это не только банков касается, безусловно. И участников микрофинансового рынка, и страховых компаний и еще ряда других организаций, которые еще пока не регулируются так, как перечисленные, в частности, это лизинговые компании. Они пока вне компетенции Центрального Банка, но там тоже идут процессы определённые.

Но вот здесь ряд явно избыточных требований при присоединении к этим программам и формам поддержки, когда, например, банк должен иметь долю в портфеле кредитов малого бизнеса или показывать определённую динамику объёмов малого бизнеса.

Я уж не говорю про эти истории про размер капитала и так далее. Но вот даже сам факт, что банк, который работает с малым бизнесом, он на этом рынке должен присутствовать и иметь возможность, если он удовлетворяет требованиям по финансовой устойчивости и по кредитоспособности, и тоже сегодня Алексей Войлуков говорил, что здесь критерий очевидный – это кредитный рейтинг, но почему здесь критерием входа на этот рынок, планкой отсечения банков является доля малого бизнеса у него в портфеле?

Получается, что, если он хочет использовать инструменты поддержки, работать с малым бизнесом, активнее кредитовать его, он уже должен при этом иметь большой объём работы с малым бизнесом до этого. Это замкнутый круг. Тут одно за другим тянется. Это тоже не способствует нормальной конкуренции.

Понятно, что барьер через критерий финансовой устойчивости, и в том числе рейтинги, это понятный барьер. Потому что здесь есть элемент распределения денег, если не напрямую государственных, то различных фондов, в том числе, институтов поддержки, которые могут иметь, в том числе, и государственный капитал, тем не менее, понятна логика такого отсечения.

Логика других критериев, которых у нас много, и они избыточны, зачастую непонятна. Она отсекает многих участников: региональные банки, банки с базовой лицензией, про которые совершенно явно было сказано, что это та инфраструктура, которая будет ограниченно работать на ряде сегментов. В том числе, как раз одна из задач – работать с малым бизнесом. И это сказывается на конкуренции в этом сегменте.

Я упомяну еще один момент, он не регулятивный — это формат работы институтов развития. Мы видим, что та же корпорация МСП напрямую работает с малым бизнесом. Хотя ее задача, прежде всего, поддержание инфраструктуры поддержки малого бизнеса. Если шире посмотреть, у нас есть ряд госбанков.

И проблема не в том, что они – госбанки, а в том, что они совмещают в себе функции института развития и при этом они являются коммерческими банками, работающими на всех практически сегментах рынка. Они кредитуют, привлекают депозиты, они работают как расчётные организации и так далее. Они просто работают на рынке. При этом они являются институтами развития. Это тоже очень сильное давление на конкуренцию. Это искажение конкуренции.

Для малого бизнеса, как потребителя, возвращаемся к тому, что мы, в том числе, обсуждаем в «Опоре России», для малого бизнеса, вроде бы, с первого взгляда, не важно, он будет кредитоваться льготно в корпорации МСП, условно, получать какую-то иную поддержку напрямую, либо через банк, который получит льготную форму поддержки через институты развития, а потом уже придет к малому бизнесу. Вроде бы и не важно. На самом деле важно.

Потому что размывание этой инфраструктуры, размывание роли малых банков, в том числе, региональных в этом процессе, это прямой удар по конкуренции. Это болевая точка, ее стоит обсуждать очень широко.

Она зачастую не касается непосредственно Центрального Банка, что достаточно часто можно услышать, когда Центральный банк так отвечает: это не наш вопрос. Это вопрос стратегии и тактики работы отдельных институтов развития, это не вопрос нашего регулирования финансового рынка. Но на самом деле это надо обсуждать со всеми. И с ЦБ, в том числе. Потому что к некоторым из этих институтов он тоже имеет вполне прямое отношение или может устанавливать регулятивные требования.

И, наконец, еще один вопрос, который тоже может быть такой широкий, это тема экосистем. Не только в рознице. Не только для физических лиц. Экосистемы, в конце концов, будут, очевидно, для малого бизнеса тоже. И вопрос регулирования финансовых цифровых экосистем, где сервисы не только финансовые, но сервисы информационные, сервисы сдачи отчетности, получения сервисов и услуг для малого бизнеса, в том числе, которые будут представлять эти экосистемы, допустим, их будет какое-то количество, которое не будет укладываться в пальцах одной руки. Будем надеяться, что будет больше таких экосистем. Но, тем не менее, не важно, будет их 1-2-3 или 10 - вопрос, который все равно стоит на повестке не только перед регулятором, но и перед нами, как представителям ассоциаций и СРО на разных рынках, это обсудить с регулятором подход, а будут ли каким-то образом, и если будут, то, как регулироваться экосистемы, в том числе, с точки зрения предоставления нефинансовых сервисов вместе с финансовыми? Тут все сразу. И качество продаж, и информирование клиентов, и та же самая конкуренция, и недопуск кого-то в эту экосистему из провайдеров. Тарификация.

То есть очень много вопросов. Ответов нет на них. Ни один регулятор в мире пока не ответил, как можно регулировать экосистему. Это колоссальнейшей вызов.

Мы сейчас, конечно, обсуждаем разные вопросы меньшего порядка. Они важные. То, что я уже говорил про критерии допуска к госпрограммам, и про институты развития. Но экосистемы и их регулирование – это самый большой вопрос ближайших 3-5, может быть, даже больше лет. И для малого бизнеса это тоже вопрос. Просто обычно про него забывают в этом смысле, говорят: «Ну, экосистема, это розница. Это просто физические лица». Нет. Для малого бизнеса это то же самое. Точно такой же принцип формирования будет для них продуктовой линейки сервисов. И также возникает вопрос, как это будет регулироваться, чтобы не было там монополии и отсечения практически всех участников.

Потому что, если будет монополизация, в том числе и форм поддержки малого бизнеса, льготных кредитов и прочего - через экосистему, давая мнимое удобство, как кажется с первого взгляда - оно обернется тем, что там не будет конкуренции и честно говоря, представить последствия этого тоже тяжело.

Эльман Мехтиев: Тема экосистем, цифровых маркетплейсов будет нами обсуждаться, напомню, это круглый стол номер три. Мы пока даже не понимаем, когда мы его проведем. Но мы уже знаем, что один докладчик – это Иван Чебесков из Минфина России. Я чувствую, что вторым, ну не докладчиком, может быть, а оппонентом захочет быть Павел. Надеюсь, что он возьмёт это на себя. Потому что это огромная тема.

Но вот что у Павла сейчас было важно, позвольте повторить. И, мне кажется, что мы всё больше и больше продвигаемся к структурированию. Избыточные требования. Первое, с чего началась правительственная регуляторная гильотина – инвентаризация того, что есть для того, чтобы сказать, что избыточное. Вот я не говорю, что мы это должны сделать завтра, но почему бы нет? Избыточное для конкуренции. Второе. Павел очень хорошо поднял вопрос, который мы все знаем, но про него молчим.

Институты развития. Действительно, большой вопрос. Как они влияют на конкуренцию? Да, они, может быть, выполняют определённые задачи, но нужно ли именно этими средствами выполнять эти задачи и достигать эти цели?

Роман Прохоров: Я начну с философских вопросов. Если мы говорим о конкуренции, для чего она нужна, и должна ли конкуренция быть только рыночной или регулироваться, если она регулируется, то насколько она должна регулироваться? Понятно, что классически конкуренция – это путь решения компании задачи повышения ее прибыльности, роста ли на рынке и так далее. Но потребителю, о котором мы все пытаемся заботиться, по большому счету, всё равно, прибыльная компания, не прибыльная. Поэтому основным должно быть понимание того, какая общественная польза от явления конкуренции. Вроде бы как общественной пользой должно быть обеспечение повышения качества, доступности, оптимизация стоимости услуг для потребителей, но, как показало наше предыдущее обсуждение, как мы все с вами реально чувствуем, это работает только в условиях чистой конкуренции, когда очень много участников рынка с малыми долями. Если говорить о текущей ситуации в России и в мире, то все мы видим, что влияние госинститутов возрастает на всех рынках, в том числе на финансовом рынке. То есть это не только российская ситуация, это общемировой тренд. В том числе госинституты активно участвуют в сфере регулирования конкуренции, ограничения рыночной конкуренции. Ярким примером является та же самая торговая война с США и Китая, ситуация с «брекзитом».

В этих условиях регулирование конкуренции, в том числе, ценовое, не является уникальным явлением в России. Регулируется в других юрисдикциях и ставки, и комиссии по кредитам, ставки по депозитам. И тот же самый упомянутый интерчейндж регулируется и в ЕС, и в США.

Если вспомнить о российском финсекторе, уже много коллеги об этом говорили, по доле активов он сформирован практически только кредитными организациями. У нас банкоцентричная модель финрынка. В дополнение к этому, у нас крупнейшие банки являются государственными. В этой ситуации государство не может не регулировать конкуренцию. В том числе оно приходит в различных моментах к тому, чтобы использовать и ценовое регулирование.

Если вспомнить ситуацию с регулированием межбанковских комиссий, которая была запущена недавно, вот 21 октября она закончилась, с моей точки зрения, у регуляторов, у тех, кто воздействовал на эту ситуацию и драйвил это решение ценового регулирования эквайринговых комиссий, очень сильный аргумент международного опыта ЕС, США.

С нашей точки зрения, есть и плюс в том, что это попробовали - теперь у нас есть реальный экспириенс регулирования ценовой конкуренции на платежном рынке. Было бы очень правильным проанализировать, к каким реальным результатам эти ограничения привели для того, чтобы у нас был материал для мотивированного общения с регулятором по этой теме.

Поэтому, это был очень хороший опыт, который позволит его теперь мотивированно обсуждать и реально показывать, принёс ли он какие-то выгоды конечному потребителю или не принес. Потому что до этого мы это обсуждали теоретически, а теперь имеем практический результат.

Если говорить о том, куда мы движемся. Коллеги уже говорили достаточно пессимистично в этом отношении, я вынужден буду к ним присоединиться. Объективно конкурентная ситуация на финрынке улучшаться не будет. На это влияет как внутренняя экономическая ситуация. Так и, видимо, продолжающееся, а может быть, и даже усиливающееся санкционное давление. В этих условиях уровень концентрации на финансовом рынке будет продолжать оставаться высоким. В квазирыночных конкурентных условиях, тем не менее, у нас продолжают действовать небольшие компании, платежные агрегаторы, это финтехи, о которых тоже сегодня говорили, но квазирыночная ситуация для них не улучшается, дай бог, чтобы она оставалась стабильной.

Радикальным шагом в сторону формирования более конкурентной ситуации, в том числе и для таких небольших компаний было бы введение обязательного открытия API.

Но, с нашей точки зрения, регулятор вряд ли пойдет на такой шаг в ближайшей перспективе с учетом достаточно высоких рисков, прежде всего, информационной безопасности и, в том чисел, с учетом того, что для текущей модели финансового рынка перспективы такого решения с точки зрения регулятора не очень очевидны.

Я присоединюсь к мнению участников о том, что конкурентную ситуацию вряд ли изменят маркетплейсы, тем более экосистемы, которые, по факту, формируются вокруг крупнейших игроков на сегодня. На самом деле это стандартная экономическая ситуация, деньги делают деньги, и большие игроки формируют ту самую среду, которая сегодня у нас существует.

Так что же делать? Здесь видится два пути.

Первый путь – который мы все с вами активно развиваем. Это построение взаимодействия с регулятором.

Это мотивированное взаимодействие с регулятором, потому что регулятор воспринимает мотивированное обращения, мотивированные не с точки зрения всплеска эмоций, а с точки зрения подверженности цифрами, доводами и так далее.

Но при этом надо понимать, что регулятор в своей деятельности тоже должен демонстрировать активность и эффективный результат. Поэтому зачастую необходимость демонстрации такой активности и результат приводит к принятию не очень приятных для нас и для рынка решений.

А второй путь, который является продолжением такого диалога, и, по-моему, мы даже пытались как-то подходить этой весной, когда обсуждали, каким образом мы можем воздействовать на решение о регулировании эквайринговых комиссий - это выстраивание неких механизмов саморегулирования, которые позволяли бы принимать отрасли превентивные решения, которые представлялись бы регулятору как способ достижения тех целей, которые отрасль считает действительно эффективной.

Конечно, это существенно более сложный путь. Но, с моей точки зрения, за ним будущее. Спасибо большое.

Эльман Мехтиев: Я хотел попросить Кирилла Косминского, Ассоциация операторов инвестиционных платформ. Кирилл, те, кого вы представляете, кого вы защищаете - только в начале пути, их не так-то много, они не очень большие. Но уже есть регулирование. Вот это регулирование с точки зрения развития конкуренции, вообще развития этого вида деятельности, оно, на ваш взгляд, помогает или это уже избыточно?

Кирилл Косминский: На мой взгляд, регулирование, которое было введено для краудплатформ, операторов инвестиционных платформ, если строго по закону, мягкое. Во-первых, потому что барьеры для входа крайне низкие – 5 миллионов рублей собственных средств. Но основные барьеры, как сказал Иван Чебесков, – это затраты на цифровизацию. Чтобы сделать краудплатформу, капитала нужно не много. Но это же автоматизированный учет, скоринг, всевозможные проверки, это работа с инвесторами – полностью в «цифре» — это всё стоит гораздо дороже, чем пять миллионов рублей.

Здесь, конечно, очень остро проявляются вопросы конкуренции. И те тезисы, которые высказывали участники по поводу того, что крупным банкам, крупному игроку проще взять идею и самому выстроить сервис. Поэтому посмотрим, как сложится развитие данного сегмента альтернативного финансирования в виде краудплатформ.

Пока оно складывается так, что появляется очень много небольших игроков. Есть несколько крупных игроков, которые потенциально займут большую долю рынка. Но, опять-таки, опыт крупных игроков, того же Сберкреда показывает, что они больше трех лет запускались. Опыт мелких игроков показывает, что они гораздо более гибкие и меньше года им требуется для запуска краудплатформ. Поэтому законодательных барьеров я не вижу для развития этого сегмента. Ведь финансовое посредничество тоже трансформируется. И, возможно, не случайно крупнейшие экосистемы страны внедряют те же P2B-сервисы.

В качестве барьеров я бы выделил подключение к ГИС. Сделать это крупным игрокам-то не так просто, а мелким вообще дорого и сложно.

Хочу привести реальный пример. Регуляторных барьеров нет: нам в законе написали, что краудплатформы могут подключаться к ЕСИА. То есть теоретически доступна регистрация пользователя – что заемщика, что инвестора – по одному клику, через приложение или сайт. Но по факту в пандемию мы столкнулись с тем, что в Министерстве цифрового развития соответствующая подкомиссия, которая должна была, помимо закона, принять решение о том, что мы можем подключиться, была расформирована. Точнее, сначала у нее не было в положении указано, что они могут дистанционно собраться и голосовать. Потом она была расформирована и ее полномочия никому не передавались.

Поэтому такого плана барьеры, как говорил Павел Самиев, это работа институтов развития. Не всегда это законодательные вещи. Это некие KPI, как эти институты развития управляются. На РБК видел заголовок про то, что с институтами развития очередная стратегия переработки их деятельности.

В нашем секторе есть достаточно интересное отличие от платежного и банковского -госплатформы, о которых Алексей Львович Саватюгин говорит, СБП и маркетплейс – для краудрынка это благо. Был Стартрек – первая квазигосударственная краудинвестинговая платформа. Благодаря этому многие узнали, что такое краудинвестинг, и что можно инвестировать в стартапы посредством некой платформы. И вообще это очень перспективный сегмент. Сейчас обсуждается краудплатформа при Секторе роста на Московской бирже. В республике Крым и Свердловской области уже запущена краундинговая платформа. В Москве одна из идей (она, правда, пока не получила широкого развития, но прорабатывалась) - возможность создания краудфандинговой платформы Москвы для финансирования общественных проектов.

Понятно, что, если это будет ущемлять конкуренцию, это зло. Но в нашем случае, когда осведомленность потенциальных пользователей пока очень низкая, это благо.

И последний тезис. Эльман, Вы озвучили про общественный контроль. И Андрей Емелин про это говорил - про принятие поправок ко второму чтению, может быть, еще какой-то встроить механизм, наверное, в рамках комитета.